Я беру её пальцы в свои руки:
- Свободнее. Клавиатура откликнется даже на лёгкое прикосновение. Вам, ведь, случалось наблюдать, как стелется утренний туман над лесным озером. Пусть руки станут этим ласковым туманом...
Замолкаю, потому, что она плачет. Слышу сквозь всхлипывания:
- Ничего не чувствую. Не понимаю, как можно расслабить руки и плечи. Деревяшка. У меня с детства столько боли в теле застряло. Вся зажата, скрючена. Не осознаю себя изнутри.
Обнимаю её за плечи и увлекаю к открытому окну.
Слёзы не мешают ей рассказать, что она учительница английского языка, очень работящая, любит свою работу, семью, в последнее время много читает книг по психологии и пытается вытянуть из своего детства причины её сегодняшних проблем. Во мне она увидела человека, который проникнет в её подсознание...
С чего она взяла, что я могу договориться с её внутренним миром?
Хотя, почему она не может расслабить руки, я знаю.
- Почему?
- Потому, что вы не умеете их расслаблять.
- Так просто?
- А знаете, почему вы не умеете это делать?
- Скажите.
- Потому, что вы этому не учились.
- И это всё? Так просто? И никакого подсознания? Никаких зажимов из детства? Никаких психологических заморочек?
- Именно.
Уже через пятнадцать минут вся грусть в её глазах растворилась, уступив место энергии и задору.
Мы танцуем, напрягая и растягивая в пластичных этюдах тело, которое соскучилось по движению. И никакого психоанализа. Прогнули спину, округлили, присели в элегантной позе, красивые руки вверх, вытянулись.
Так и проходят наши занятия в Очной Школе. Все мы разные!
